Basic HTML Version
Ðóññêàÿ èñòîðèÿ 5 2011
96
Х
Хозяин Любимовки, сам от-
дыхавший с семьёй за границей,
втайне надеялся, что в идилли-
ческой атмосфере дачной жиз-
ни скорее родится пьеса, обе-
щанная к началу нового сезона.
Напрасно: ни летом, ни вооб-
ще в тот год Чехов не написал
ни строчки. Но когда в сентябре
1903 года Станиславский всё-
таки получил текст последнего
чеховского шедевра, то сразу же
узнал в его типажах некоторых
своих домочадцев, а в бытовой
среде пьесы – весь уклад летней
жизни в имении на берегу Клязь-
мы, с чаепитиями и гудками па-
ровозов с ближней железнодо-
рожной станции Тарасовки.
Отлежавшись в творче-
ской лаборатории писателя,
впечатления
любимовского
лета дали всходы. Но вот что
было бы интересно узнать: а
знаменитый чеховский «звук
лопнувшей струны» из второ-
го акта «Вишневого сада», это
тревожное предвестие надви-
гающегося конца – слышал ли
и Станиславский его так же от-
чётливо в вечереющем небе
над мирными крышами изящ-
ных усадебных строений? Мог
ли богатейший потомственный
фабрикант Алексеев (настоя-
щая фамилия создателя МХАТа)
предвидеть такую картину:
1917 год, полуголодный, с меш-
ком картошки он возвращает-
ся на грязной электричке из те-
Óñàäüáà
Ñòàíèñëàâñêîãî
Ì. Þ. Çåð÷àíèíîâà,
òåàòðàëüíûé êðèòèê
Ëåòîì 1902 ãîäà
Àíòîí Ïàâëîâè÷ ×åõîâ
ïðèåõàë ïîãîñòèòü
â ïîäìîñêîâíîå
èìåíèå Ëþáèìîâêà,
ïðèíàäëåæàâøåå
Êîíñòàíòèíó Ñåðãååâè÷ó
Ñòàíèñëàâñêîìó.
 òî ëåòî âñå æäàëè
îò ×åõîâà íîâîé
ïüåñû, çíàëè, ÷òî â
îáùèõ ÷åðòàõ îíà óæå
îáäóìàíà è äàæå áûëî
èçâåñòíî íàçâàíèå –
«Âèøíåâûé ñàä».
Íàøå íàñëåäèå
2
1